Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова

VII

От спящего фонтана морось расползается по ночному городу. Было и душно, и холодно. Снежана очнулась ото сна и приподнялась. Волосы давили на шею. Она собрала их в высокий хвост и снова упала на подушку. В своей гоночной кровати ворочался Миша. Вот он сбросил одеяло и скулит.

— Ты почему такой весёлый? — спросила его сестра, садясь тоже в гоночную машину.

Малыш тянул к ней руки и требовал забав. Пришлось менять ему подгузник и включаться в игру.

— Ты правда здоров? — обнимает сестра родного шалуна и касается губами его лба. — Надо же. Что с тобой, Мишун? Весь день проспал, а сейчас бушуешь. Няня сказала — ты даже мультики не смотрел. Голова не болит?

Малыш, заливаясь смехом, замотал головой.

— Я обожаю тебя, ёжик! — Сестра повалила плюшевого брата на кровать и поцеловала его щёчки.

Окно детской спальни Яновичей обменивалось пустыми взглядами с окнами советской девятиэтажки, серой от зависти. Прожилки мокрого стекла серебрили ночь вместо звёзд, скрытых туманом.

— Ты у меня обаяшка, — сестра потрепала Мишу по ёжику чуть рыжеватых волос, — вылитый Сид Вишес. Да? И мы с тобою станем вместе, как Сид и Нэнси, Сид и Нэнси… — пропела она строчку из любимой их с Мишуном песни, и тот, как мог созвучно, прогулил несколько тактов. Брат и сестра забыли о сне. Вот с планшета полилась уже любимая их песня, одна, потом другая:

Зачем кричать, когда никто не слышит, о чём мы говорим?

Мне кажется, что мы давно неживы — зажглись и потихоньку догорим…

Миша гулил в такт, а Снежана уговаривала:

— Мишун, давай шёпотом петь. Папа только лёг, гениальный сценарий правил. Он у нас деятель искусства, привыкай, малыш. Давай шёпотом вместе, давай?..

Дуэт затянул, щека к щеке:

Мы можем помолчать. Мы можем петь,

Стоять или бежать, но всё равно гореть.

Вот две искорки вырвались из двух сердец и кружили теперь под потолком.

Огромный синий кит порвать не может сеть.

Сдаваться или нет, но всё равно гореть!

За окном ветер подудел на голые ветки и сбежал, не потревожив облака, глотающие свет звёзд. И только две новорождённые искры освещали город. Две капли огня летели над улицами, раздражая тьму.

От их света в больничном сквере пробудился погасший фонтан и устремился водяной душой к огонькам, озолотившим его наряд из гранита. Стальной кратер фонтана напрягся, кашлянул несколько раз и взорвался фейерверком чистой воды. Утренний душ ударил по лобовому стеклу послушной «Ауди», которая дремала вместе с хозяином около входа в больничный сквер. Водитель подпрыгнул на месте — по стеклу бежали весенние ручейки, а в кармане разрывался мобильник:

— Алло, — без единой мысли в голове прохрипел в трубку хозяин «Ауди».

— Поздравляю, Константин Иванович, — громыхнул ему на ухо мобильник голосом уважаемого доктора, — у вас только что родился сын.

— Доктор, доктор… я не понял, у меня что… кто?..

— Поздравляю вас, молодой папа, у вас сын — 53 сантиметра, 3,85 вес. 38 недель. Ребёнок полностью здоров, мама — молодец. Скоро сама вам перезвонит. Всего доброго…

Гори, но не сжигай,

Иначе скучно жить…

Гори, но не сжигай,

Гори, чтобы светить…

(строки из песен группы Lumen)

Алая «Ауди» взлетела и намотала несколько кругов вокруг местного сквера необъятной больницы. А под покровом детской спальни укрытый до макушки засыпал мальчик-ангел под песню любимой группы, под голос любимой сестры.

IX

Улетающего Валерия Леонидовича, как всегда, наскоро поприветствовала Анастасия Сергеевна и устремилась на кухню. В доме Яновичей царствовал сон, в детской царила тишина, и только с улицы прорывались суетливые звуки. Няня затворила шикарную дверь красного дерева и вернулась к подруге плите, чтобы напечь сырников из домашнего творога, который она только что купила на центральном рынке у проверенной хозяйки.

От ванильного духа сладости проснулась Снежана. Нежный, как младенец, братик спал ещё на подушке рядом. Она едва коснулась губами его чистого лба, как приоткрылась дверь, няня улыбнулась и глазами позвала завтракать. Планшет, отыгравший за ночь плей-лист, который они сбивали вместе с Сергеем, был отправлен в отставку под Мишину гоночную кровать.

— Мне не терпится накормить тебя, — шепчет няня, вытягивая любимицу из-под одеяла, пестрящего Карлсонами и Чебурашками. — Ты так исхудала за осень. Сердце кровью обливается, — уже на кухне причитает она и накрывает стол салфеткой, вышитой золотом по белому.

Снежана, улыбаясь, убирала волосы со лба, такие тяжёлые, растрёпанные. Впервые в жизни ей захотелось избавиться от них. Няня залила сметаной гору пухлых сырников и поставила своей любимице задачу оставить тарелку пустой. Та спрятала ножки в пушистых тапочках и сама мечтала укрыться где-нибудь под столом, только чтобы не запихивать в себя творожное лакомство. Но вслух она поблагодарила няню и пообещала проглотить гору жареного творога целиком.

— Ой! Я же нашла сказки, — вспомнила няня и унеслась в свою спальню.

Снежана со скоростью света отправила несколько оладий в карманы пушистой пижамы, оставшиеся поломала на куски и разбросала по тарелке. Когда няня, сжимая в руке сказки Пушкина, влетела на кухню, её воспитанница жевала творожную крошку и облизывала губы.

— Будем читать Мишеньке, он уже дорос, — выпалила Анастасия Сергеевна и отодвинула злосчастную тарелку, на которой умирали руины творожной горы. — Посмотри, какие картинки, — с восторгом лепетала няня. — Год издания — 1968-й, я тогда девочкой была, в седьмом классе училась. Правда чудо? Я, по правде говоря, не знала, как к тебе подступиться, когда к вам пришла. Миша маленький, только на ручки его взяла — тут же родным стал. Тепло от него идёт какое-то. Котёнок. А ты… С тобой сложнее было. Подросток. Неулыбчивая. Смотришь исподлобья. Матери хамишь. Если бы не малыш, чудо какое-то, я бы из-за тебя отказалась от места. Но чувствовала — не могу его оставить, сердцем прикипела с первой минуты. Вот и поставила себе задачу тебя на землю вернуть. Пушкин ох как помог. Вот ведь гений! У его стихов ритм особый, для души целебный. Я малышу читаю, а ты ходишь, ходишь по коридору, зыркаешь на меня, как волчонок, и на тебе! В комнату вошла, на пороге стоишь. На следующий день уж поближе. Поближе. Недели через две ты уже рядом со мной сидела на диване и голову на плечо положила. — Глаза няни засветились нежностью. — Ты бы знала, как моё сердце ликовало, как билось. Такого детёныша приручила, дикого. — Няня погладила любимицу по голове. — Ты спала плохо? Ворочалась. Я сейчас же уложу твои волосы. — Няня-волшебница наколдовала массажную щётку и провела ею по растрёпанным волосам Снежаны. — Милая моя… Не выспалась…

От прикосновения любящих рук Снежана разомлела, мысли её начали распутываться, с каждым вздохом она всё больше ощущала покой.